После шоу нас пригласили в ресторан. Вхожу. Женщин нет. Сразу понял — ребята определенной сексуальной направленности. Один обнял меня за плечо: «Поедешь со мной». Был дан приказ никого из клуба не выпускать.Но я подошел к охраннику и, глядя ему прямо в глаза, сказал: «Я сейчас уйду, и ты мне ничего не сделаешь»…
Самые яркие воспоминания детства - фильмы про спартанцев и викингов.
Грандиозные батальные сцены и воины, ночующие на голых камнях, производили на меня неизгладимое впечатление. Однажды я выкинул из своей кроватки подушку, матрас и сказал маме: «Стану спартанцем. Принеси мне камень под голову…»
После школы, не раздумывая, подал документы в Ленинградскую военно-космическую академию имени Можайского. Но не великая сила искусства сыграла свою роль в моем выборе профессии. Я вырос в семье военного в городке Мирный, неподалеку от знаменитого космодрома Плесецк. Здесь все служили одной цели — чтобы «железка улетела». Железка улетела — у горожан праздник.
Мой папа сейчас подполковник в отставке, его отец тоже был человеком служивым. И когда при поступлении в академию я заполнял анкету, то на вопрос «Почему решили стать военнослужащим?»
честно ответил: «Хочу продолжать славную семейную традицию». А почему нет? В те годы профессия военного была уважаемой и высокооплачиваемой. Человек в форме считался, как это принято теперь говорить, VIP-персоной и мог семью содержать в полном достатке. У моего отца был автомобиль «Жигули» шестой модели. Да и мы с братом ни в чем не нуждались. При этом родители нас особо не баловали, воспитывали строго, без лишнего сюсюканья. Отца я боялся, хотя он на меня никогда голоса не повысил. В нем была и есть какая-то истинно мужская сила: достаточно одного взгляда или слова — и ты беспрекословно сделаешь, как он сказал. С мамой, конечно, другая ситуация. Рядом с ней можно было и покапризничать. Когда я уже сам стал отцом, в нашей семье роли распределились таким же образом.
Наташа — добрый «полицейский», я — злой. Когда терпение жены иссякает, она строгим голосом говорит Архипу: «Ну все, звоню папе». Он тут же становится шелковым. Сын утром не любит вставать, он не жаворонок. А его надо провожать на школьный автобус. Когда его будит мама, он просыпается долго: «Мама, ну, может, не пойдем. Давай поспим вместе, мамочка, любимая». И пока Наталья его проводит, он ее всю вымотает. А когда я провожаю, все по-другому: «Архип, вставай. Ты знаешь, что делать, вот тебе одежда. Чисти зубы, умывайся. Я тебя жду на кухне». Он тут же просыпается. Пришел на кухню, все порубал быстро, без вопросов. Мать говорит: «Боже мой, ты просто чудо-воспитатель!»
Может, педагогический талант мужчин в нашей семье кроется в армейской закалке?